Владимир дашкевич – ну, конечно – это бумбараш!

Владимир Дашкевич – Ну, конечно – это Бумбараш!

Статья посвящена композитору Владимиру Дашкевичу и его прекрасной музыке к фильму «Бумбараш». Сделана интересная и необычная попытка, провести сравнение музыки фильма с жизнью и творчеством композитора.

Жанр кинофильма позволяет выстроить или соединить/смонтировать разнообразные и далёкие события. Но тогда это должно распространяться и на «околокиношные» явления. Эту мысль стоит проверить, тем более, что есть киномузыка написанная не просто талантливо, а даже – гениально. И в этом нет преувеличений.

Речь пойдет о фильме «Бумбараш» (реж. Н.Рашеев и А.Народицкий) с музыкой композитора Владимира Дашкевича. Те, кто знаком с музыкой Дашкевича, наверняка согласятся, что это весьма незаурядное  музыкальное явление.

А ещё стоит напомнить, что композитор сочинил музыку к знаменитому сериалу о Шерлоке Холмсе и докторе Ватсоне, к фильму «Собачье сердце» (по М. Булгакову). Тема из киноленты «Капля в море» стала заставкой знаменитой детской телепередачи «В гостях у сказки», а музыка к «Зимней вишне» тоже сразу узнается. И это всё – Владимир Дашкевич.

В общем, налицо ситуация, когда музыка на слуху, а имя композитора не сразу и вспоминается.

О себе, но через киномузыку

А музыка Дашкевича к фильму «Бумбараш» позволяет проделать такой фокус: через музыкальные номера найти сравнения, параллели и соответствия с жизненными и музыкальными событиями и фактами, связанными с композитором.

Не будем говорить о прямо-таки буквальном, стопроцентном совпадении, но кое-что есть. И, конечно, нельзя не сказать о Валерии Золотухине, актёрская работа и вокальное мастерство которого удивительно совпали с песнями Владимира Дашкевича на стихи Юлия Кима.

Песня «Ходят кони» — это вообще лейтмотив всего фильма и — шире — судьбы композитора. Потому что «крутых берегов» в жизни было много и у Бумбараша, и у Дашкевича.

Песню Лёвки «Журавль по небу летит» можно слушать и вспоминать о трудном и извилистом пути Дашкевича в музыку. Он сначала получил диплом инженера-химика, и только 2-е высшее музыкальное образование сделало его «настоящим» композитором.

Пусть «Журавль» напоминает о гражданской войне, но строчка «А сыночку выпала, ой, дальняя дорога… » — это точно о юности Володи Дашкевича, о его учёбе и «скитаниях» вместе с родителями по огромной стране.

Строчки «Где я только не был… и искать ответу» напомнят о том, что Дашкевичу после Москвы, где он родился, пришлось побывать в Забайкалье (Иркутск), на крайнем Севере (Воркута), в Средней Азии (Ашхабад).

И всё-таки возвращение в Москву состоялось.

 А почему судьба такая?

Дело в том, что Владимир Дашкевич имеет дворянское происхождение, а его отец, будучи по-настоящему образованным человеком, дворянином и русским патриотом, после 1917 года примкнул к большевикам. Но жизненных испытаний на долю семье Дашкевичей выпало с избытком.

Поэтому вполне естественно, что будущий композитор получил практические познания в географии, кроме русского, владел ещё 4-мя языками, получил достойное воспитание и был по-настоящему образованным человеком и патриотом своей страны.

А в 40-50-х гг. прошлого столетия таким людям приходилось нелегко; но, что интересно, сохранив уважение и любовь в русской культуре, Дашкевич не впадает в ностальгию и тоску по прошлому, а воспринимает её с нежностью и некоторой долей иронии и юмора.

Во всяком случае, вот эти музыкальные номера фильма «Бумбараш» могут рассказать именно об этом:

  • «Русские позиции» — игрушечно-кукольные воспоминания о прошлом;
  • романс Софьи «В белом платье…»;
  • шансоньетка Софьи (инстр.);
  • гибель Софьи – такую музыку без знания традиций прошлого не напишешь.

А то, что Дашкевичу хорошо известны и знакомы музыкальные традиции новой послереволюционной и послевоенной России, скажет такая музыка:

  • «Деревенские страдания»;
  • «Деревенско-еврейская кадриль»;
  • «Марш четвертой роты».
  •  В песне Гаврилы – герой, по фильму отрицательный, но музыка проникновенная. И есть интересный нюанс: разгульно-разухабистое исполнение пресекается самим Гаврилой.

А почему без трагедийности и излишнего пафоса?

  • Здесь можно поразмышлять и сделать такие выводы. Фильм «Бумбараш» снят по мотивам ранних произведений писателя Аркадия Гайдара. В жизни Гайдара были и трагические события, но мы его воспринимаем, прежде всего, как светлого, доброго детского писателя. Многие его герои именно так  и описаны, таков и Бумбараш.
  • Это отношение к жизни, как к светлому, радостному и возвышенному празднику,  в полной мере присуще и композитору Владимиру Дашкевичу.
  • А печально-трагедийные события и у Гайдара, и в музыке Дашкевича часто растворены и погружены в атмосферу возвышенной и светлой печали, бытового юмора и некоторой отдалённости от трагизма.
  • Поэтому песни о войне из «Бумбараша» всё-таки трудно назвать в полной мере военными, поскольку в них постоянно присутствует некая доля изящного и тонкого юмора.

А Владимир Дашкевич, как художник, музыкант, гражданин своей страны, культурный и широко образованный человек, просто хорошо делает свое дело: сочиняет гениальную музыку, пишет теоретические работы о музыке, размышляет. Играет в шахматы (доигрался до кандидата в мастера спорта), встречается со слушателями и просто живет полной насыщенной жизнью.

 Очень смешной финал

Смешной, потому что оценка более чем 50-летней работы композитора Владимира Дашкевича нашла отражение в том, что он всего лишь заслуженный деятель искусств РФ. А в переводе на нормальный язык это звучит как: «Да, есть такой композитор Владимир Дашкевич, и он пишет неплохую музыку».

А Дашкевичем уже написана музыка более чем к 100 фильмам и мультфильмам, им созданы симфонии, оперы, мюзиклы, оратории, концерты. Его книги, статьи и размышления о музыке серьёзны и глубоки. И все это говорит о том, что композитор Владимир  Дашкевич – незаурядное явление в российской музыкальной культуре.

Впрочем, другой  советский музыкальный гений – композитор Исаак Дунаевский — тоже долгое время был всего лишь заслуженным деятелем искусств РСФСР.

Но история, и музыкальная в том числе, рано или поздно расставляет всё по своим местам, а значит, истинное понимание значения композитора Владимира Дашкевича уже близко. Когда сам композитор говорит о творческом процессе и многих других вещах – это просто интересно и увлекательно.

А в песнях Бумбараша «А вот я на фронте был» и особенно «Надоело воевать» может быть, отражён ещё один жизненный и творческий принцип Владимира Дашкевича: не стоит ничего доказывать, музыка, которая уже написана, скажет сама за себя!

Нужно только её услышать.

Больше собрание сочинений Владимира Дашкевича – можно найти по ссылке: https://vk.com/club6363908

Александр Бычков

Источник: https://music-education.ru/vladimir-dashkevich-nu-konechno-eto-bumbarash/

Интервью с композитором Владимиром Дашкевичем

12 марта, 15:22

12 Марта — Молодежные новости. Владимир Дашкевич – маэстро, ожививший Холмса, и подаривший много радости детям. Его музыка и рассуждает, и действует. В своих редких интервью он не балует журналистов подробностями личной жизни, но его рассуждения о творчестве красивы и интересны, а выдаваемые оценки, нередко расходящиеся с общепринятыми, оказываются на поверку весьма точны.

Добрый день, любимый композитор многих!

Начну вот с какого вопроса: главные люди жизни, близкие Вам по духу, кто они? Возможно, Ваш духовный двойник Алексей Львович Рыбников, с которым Вы прошли одну школу, и имели одного с ним учителя, Арама Хачатуряна?

– У меня прекрасные отношения, во-первых, с Геннадием Гладковым, мы с ним дружны, и общаемся постоянно. У меня очень хорошие отношения с Рыбниковым, Артемьевым, и Дунаевским, не плохие – с Женей Крылатовым, но если говорить «по духу», тут мне скорее близки поэты и исполнители.

Наиболее же близкие мне, в чьём творчестве я постоянно нуждаюсь, это Юлий Ким и Елена Камбурова. Елена мой постоянный исполнитель, а с Кимом у меня написаны наиболее серьёзные, большие сочинения – это «Бумбараш», который есть и фильм, и мюзикл, и опера,.. и опера «Клоп», которую мы пускали по Европе с огромным успехом.

Она шла на лучших сценах от Рима до Лиона – Париж аплодировал ей четыре сезона!

Поговорим немного о Вас? Владимир Сергеевич, в профессию Вы пришли не прямым путём, а скорей, под прямым углом. Мне интересно узнать, что Вас до такой степени заразило желанием делать музыку, ведь у Вас были и другие, вполне серьёзные увлечения шахматами и парашютными прыжками, как мне известно? 

– Я был из очень бедной семьи, в которой не было никакой возможности, чтобы я занимался чем-то, что могло быть связано с приобретением инструмента, или оплатой моих занятий, и те мелодии, которые ко мне приходили, они так и ушли в никуда. Только после того, как соседи по коммунальной квартире поставили к нам, мешавшее им, пианино, для меня начался путь в музыку, но скорей на уровне самодеятельности, как тогда говорили.

А, кабы не поставили, у нас бы и не было композитора Дашкевича? 

– На 99,999 – это стопроцентно!

Страшно подумать – остался бы «Холмс» без музыки! Однако, говорить о Вас, и не вспомнить Хачатурян, было бы крайне неожиданным. Вы с Арамом Ильичём, как я слышал, однажды даже помешали друг другу уйти из «Гнесинки»? 

За что Вас попросили оттуда? 

– Скажу Вам главное – Арам Ильич был человеком строгим, и в то же время он давал большую свободу сочинять. Мне он серьёзных замечаний практически не делал – у меня, как ни у кого, он принимал всё.

Я заканчивал своё ученичество у него двумя очень сложными сочинениями: Симфонией и ораторией «Фауст» — это был высший пилотаж, и он захотел, чтобы я пошёл к нему в аспирантуру.

Но я понимал, что если задержусь у этой сильной творческой личности в обучении, то не сохраню своё собственное творческое начало, поэтому мы с ним не договорились.

Вам надо было сохранить свою руку?

– Мне кажется, он понимал, как для автора важно его собственное творческое начало, поэтому не настаивал. История же, о которой Вы спрашиваете, у меня с ним действительно была: он уехал в командировку, а я тогда увлекался авангардом, распространял его среди студентов «Гнесинки».

Далеко не заходили – нам просто нравилась музыка, сделанная не по лекалу, и мы её слушали, и сами немного писали в том же ключе, что, естественно, категорически запрещалось при Советской Власти. Как это бывает, кто-то что-то рассказал руководству, и пока Хачатурян отсутствовал, меня исключили из института.

Когда Арам Ильич, вернувшись, узнал об этом, он пришёл в ярость, написал заявление об уходе, и решил переводить меня в Консерваторию, а вот это уже были не шутки – бунт на корабле был в то время и в мыслях недопустим. Не знаю, чем бы дело закончилось, не вмешайся в него, она ещё была жива, Елена Фабиановна Гнесина – директор «Гнесинки», и дочь Великого композитора.

Читайте также:  Учитель исполнительского класса – творец или ремесленник (посвящяется всем учителям инструментальных классов)

Она упросила меня подействовать на Арама Ильича, чтобы он забрал заявление. А приказ о моём отчислении из института, за наспех сочинённую неуспеваемость, лежит у меня в дипломе с отличием – вот так!

Естественно, что Хачатурян для меня больше, чем мой учитель, он мой Ангел — хранитель.

Владимир Сергеевич, если я правильно понимаю, узнаваемость Вам принесла работа в кино, и прежде всего, «Бумбараш», музыка к которому поставила Вас сразу в один ряд с метрами отечественной киномузыки. Вот, где Вам пригодилось всё, чему научила «Гнесинка». 

Поговорим о Вашей визитной карточке, «Холмсе» – музыке к эпопее о Великом Сыщике. Увертюра из фильма, без преувеличения, стала Вашей визитной карточкой.

– Действительно, в качестве визитной карточки для меня первые аккорды к «Холмсу» весьма подходят, ещё на слуху, наверное, «Приходи сказка» из любимой детской передачи «В гостях у сказки», которую ещё Валентина Леонтьева начинала.

Но, что до увертюры к «Холмсу», родившейся под нажимом Масленникова, то первые её варианты почему-то его не устроили. Я взял паузу, безбожно затянул срок, и был поставлен перед условием: или к утру она будет – или музыку к Шерлоку будет сочинять другой человек! 

Чтобы хоть как-то выкрутиться, я наиграл Масленникову прямо по телефону первое, что пришло в голову, при нём же и сочинённое, и ждал приговора. Я уже стал думать, не сломался ли телефон, так долго трубка молчала, пока он не прошептал в неё – «пиши дальше».

Чем дальше, тем интересней, маэстро, Вы в Лондоне не были, а Бейкер стрит 221 — бис без Ваших аккордов так и остался бы выстроенным на Ленфильме? – Как Вам удалось поймать этот викторианский дух старой Англии? 

– Ответ весьма прост – мне крайне симпатизирует сама фигура Холмса, шахматиста, по сути, и по сути, довольно бескорыстного джентльмена, который брался за дело не ради денег, да ещё же и скрипача… Мистер Конан Дойл придумал своего героя весьма своевременно, когда читатель перестал видеть в книгах хотя бы справедливость, начавшую пропадать ещё со времени Фауста… Работая над фильмом, мы останавливались на мысли, что пора бы появиться и новому Конану Дойлу, – нашего времени.

Вы верите, что во второе пришествие некоего подобия Холмса, снова будет найден рецепт человека, каким его задумал Господь?

– Я верю, что что-то подобное произойдёт, с таким подходом мы и решали главные задачи картины. Фильм становился лучше, и у меня росло понимание атмосферы викторианской эпохи, как «роскоши, затиснутой в скромность». 

Полагаю, заказ на музыку к фильму попал в Ваши руки не случайно, к этому времени, как композитору, Вам уже было, что сказать? 

– Не будем подвергать разбору всё моё творчество, но более характерной для меня, я считаю музыку из «Собачьего сердца»…

Неожиданно… 

Тогда у меня вопрос: музыку к «Мастеру и Маргарите», по праву, должны были писать Вы, а написал Игорь Корнелюк – почему, маэстро? 

– Почему не я? Ответ простой – исключительно из финансовых соображений. В музыке стало популярно волонтёрство. Корнелюк заплатил за музыку, а я, всё-таки, по-старинке, требовал гонорара.

Естественно, он мне не докладывал, но ему эта работа нужна была, скорей всего, как реклама, он же концертирует… И знаете, саму музыку Корнелюка, в фильме у Бортко я как-то не воспринял.

Там, конечно, музыка должна быть убойной силы – вот убойной силы у Игоря Евгеньевича не оказалось.

Владимир Сергеевич, в работе над кинофильмом нельзя переоценить важность наличия или отсутствия дружбы между его создателями – композитором и режиссёром. Примеры таких отношений: Френсис Лей – Клод Лелуш, Никита Михалков – Эдуард Артемьев, Леонид Гайдай – Александр Зацепин… Что у Вас в этом плане?

– Мне кажется, что в этом плане, мой режиссёр Масленников. Он – это не только «Холмс». Мы с ним работаем, начиная с 72-го года.

В 71-м был «Бумбараш», но это не с ним, а уже в 72-м у нас с ним был фильм «Гонщики», с молодыми Янковским и Леоновым; «Сентиментальный роман», с Кореневой и Прокловой, над которыми мы работали уже вместе.

Следом за ними «Ярославна – королева Франции», а затем была и «Зимняя вишня»…

И далее – все картины с Масленниковым делал я.

«Музыка третьего направления», по Вашему определению, это такое слияние простого со сложным, куда, наверное, можно отнести и Ваши собственные работы, но всё так меняется… Вы мне не объясните, сейчас эта музыка есть, или для кино и она закончилась с пришествием в кинопроизводство и театральный процесс продюсеров?

– «Третье направление» это все мы – это и Рыбников, и Гладков, Артемьев, Макс Дунаевский, Журбин… И определение «Третьему направлению» дал не я, а ещё много лет назад Родион Щедрин – он называл так то, что сочиняли Микаэл Таривердиев, и вся наша вышеперечисленная «бригада».

Скажите, а «Кармен – сюита», самого Родиона Константиновича, откуда и куда? – Она всё же «Третье», или «неоклассика»?

– Ну, что Вы – Щедрин это классическая традиция, хотя он и написал какие-то популярные вещи, вроде «Не кочегары мы не плотники», то есть, отметился в этом жанре, но уже и тогда Родион Константинович всячески отнекивался от принадлежности к нему, а потом и окончательно окунулся в чисто симфоническое звучание. «Кармен — сюита», в принципе, замечательная музыка, но всё-таки, она не столько Щедрин, сколько Бизе…

А Вы не посмотрели «Щелкунчика», Кончаловского? Как Вам сам Пётр Ильич в обработке Эдуарда Николаевича?

– Не запомнился, но к чести Артемьева, он там почти ничего и не поменял. Принципиально другое – увеличение количества валторн, и увеличение меди, в целом, утяжеляет музыку, но не делает её такой же лиричной, как у Чайковского. Артемьев это, конечно, знал, но, что у него вышло – то вышло…

У меня последний вопрос: В одном из недавних интервью Вы дали оценку нашумевшей теме музыкального плагиата, проведя параллель между скандалами Дидье Маруани с Филиппом Киркоровым, и Френсиса Лея с Микаэлом Таривердиевым.

Вы серьёзно полагаете, что хамское задержание иностранного композитора – это часть какой-то игры француза, или обоих фигурантов, ведь, по справедливости, сочинителям музыки действительно стало тесно между семью нотами и десятком полутонов?

– Тут нужно исходить из музыкальных законов. В музыке есть то, что делает её узнаваемой – это мелодия, и есть элементы развития, так называемые, секвенции, модуляции, и так далее, это – музыкальный костюм.

Так вот: человек и костюм, всё-таки, не одно и то же, и если человек переодевает костюм, оставаясь тем же самым человеком, то я к таким костюмным переодеваниям музыкальной темы отношусь достаточно спокойно. Потому что этих костюмов можно назвать сколько угодно много. В вышеупомянутом случае, секвенции не являются первичными для этой мелодики, ни Бог — весть какой.

Её обвинение в плагиате как раз не коснулось – оно коснулось секвенционных продолжений этой темы, а это уже костюмная, декорационная составляющая, а не её музыкальная сущность.

Они спорили из-за «вторичного»?

– Их спор произошёл из-за необязательных музыкальных элементов, я бы так сказал, а абсолютно оригинальное произведение это то, которое мы запоминаем.

Спасибо, Владимир Сергеевич, но, увы, время нашей беседы заканчивается. Хочу поблагодарить Вас за приятно проведённое время — я почувствовал прекрасного собеседника. Вы оказались мастером не только музыки, но и слова.

Позвольте мне пожелать, чтобы творческий дух продолжал находить Вас, и, по возможности, в добром здравии.

Текст и фото: Игорь Киселёв — журналист / МИА МИР

***

Информация предоставлена в рамках проекта «Медиа-волонтер», который стартовал по инициативе Комитета по печати и взаимодействию со средствами массовой информации в районах Санкт-Петербурга. Благодаря этому проекту представители Молодежной организации «МИР» активно участвуют в информационном освещении локальных городских событий.

#мымир #мир #молодежь 

#инициатива #развитие #СМИ 

#МИАМИР #молодежныеСМИ #позитив

#добро

Источник: http://xn--80apbncz.xn--p1ai/kultura/33665

Теория музыки Владимира Дашкевича. Авангард и поп-культура

8 октября 2011, 22:39
автор: Илья Челноков
рубрики: Ты знаешь этих композиторов?

Вступительная увертюра из фильма «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона» сделала композитора Владимира Дашкевича известным на весь Советский Союз. Музыка к фильмам «Бумбараш», «Собачье сердце», «Там, на неведомых дорожках» и «Зимняя вишня» узнаваема и любима.

Безусловно, его заслуги перед отечественной музыкальной культурой трудно переоценить.

Однако я бы хотел обратить ваше внимание на то, что Владимир Сергеевич — не только талантливый композитор, но и теоретик музыки, чья философия позволяет нам понять главные причины духовного кризиса в России.

Стать композитором подтолкнула… свадьба соседки

Оглядываясь в прошлое, трудно поверить, что Владимир Дашкевич был одним из сильнейших игроков в шахматы и о музыке не помышлял. В 50-х годах он учился в МИТХТ (ныне — Московский государственный университет тонких химических технологий имени М.В. Ломоносова), а за плечами молодого человека был лишь один год учёбы в музыкальной школе.

Читайте также:  Композиторы-литераторы

Реальность сулила карьеру инженера-химика. Но свадьба соседки по коммунальной квартире изменила судьбу Дашкевича самым кардинальным образом.

Соседи обратились к его семье с просьбой о помощи — на время свадебных торжеств им некуда было деть пианино (сами понимаете — что такое комната в коммунальной квартире), в итоге музыкальный инструмент оказался в комнате Владимира Сергеевича.

Когда он решил «тряхнуть стариной», то понял, что шахматную доску придётся отложить, поскольку музыка завладела им окончательно и бесповоротно. Через шесть лет Дашкевич бросил завод, карьеру и начал посещать семинар самодеятельных композиторов под руководством Николая Каретникова, затем учился у модерниста Филиппа Гершковича. А после поступления в училище имени Гнесиных Дашкевич стал студентом Арама Хачатуряна.

«Бумбараш» и шахматы

В 1971 году после премьеры картины «Бумбараш» Дашкевич обрёл всесоюзную популярность и признание коллег. Но мало кто знает, что песен к этому фильму могло бы не быть, если бы не мастерство Владимира Сергеевича играть в шахматы. Оказывается, Юлий Ким наотрез отказался писать стихи на музыку композитора.

После долгих уговоров друга он поставил ему условие — Ким напишет стихи, если Дашкевич сможет выиграть четыре партии подряд у кандидата в мастера по шахматам Владимира Гусарова. На кону у композитора стояло очень многое, ведь режиссёр Николай Рашеев рассчитывал на него.

Как говорил сам Дашкевич, богиня Каисса проявила к нему благородство, не смотря на то, что он оставил шахматы. Гусаров проиграл Владимиру Сергеевичу четыре раза подряд. «Бумбараш» стал отправной точкой в карьере композитора. Уже потом были картины «Заячий замок», «Под каменным небом», «Маяковский смеётся»…

в общей сложности Дашкевич написал музыку почти к 80 фильмам. И кто знает, что могло произойти с его музыкальной карьерой, если бы не любовь к шахматам?

Авангард и поп-музыка

Владимир Дашкевич своими смелыми суждениями о музыке и её роли в обществе взывал волну негодования, но во многом он оказался прав. Композитор считает, что с развитием технологий и науки люди потеряли способность «передавать архетип понятным языком». А авангард Владимир Сергеевич называет «искусством, лишённым языка».

Ведь что сегодня происходит? Музыкальный мир разделился на две категории — авангард и поп-культуру. Критики хвалят авангардную музыку, профессионалы отмалчиваются, а простые люди ничего в ней не понимают. С другой стороны возникла поп-музыка, которую композитор называет «языком, лишённым искусства». Примитив чистой воды.

Без новых архетипов нет и моральных ориентиров.

Дашкевич заявил, что российский народ принадлежит к язычеству: «я могу сказать это как музыкант». Композитор считает, что Мусоргский, Стравинский и Прокофьев представители языческой музыкальной культуры.

А вот в творениях Баха, Верди и Моцарта превалирует христианство.

Владимир Сергеевич утверждает именно так, поскольку придерживается мнения, что христианство как таковое не оставило следа в художественных образах русской музыки.

Однажды композитор даже предположил, что СССР распался из-за хлынувшей на советских людей западной культуры. Ведь влияние музыки определяется её форматом. Классика, эпос и фольклор рождают личность. А поп-музыка и комиксы любого могут превратить в «маленького человека». У личности задействована большая часть мозга в сравнении со среднестатистическими людьми.

Энштейн играл на скрипке, потому что классическая музыка развивает мозг, а «большой музыкальный формат» жизненно необходим русскому человеку, который с детства должен привыкать к восприятию своей страны как самой большой в мире.

Владимир Сергеевич приводит пример — в частности поп-музыка вполне подойдёт для формата мышления европейца, но для россиян она просто-таки опасна…

Продолжение следует…

Источник: http://dreamiech.ru/blog/2011/10/08/vladimir-dashkevitch/

Мир в сети : Дашкевич о Золотухине: «Валера любил проверять людей на вшивость»

Композитор Владимир Дашкевич рассказал о Валерии Золотухине

Известный композитор Владимир Дашкевич способствовал тому, чтобы Валерий Золотухин получил роль в своей пусть не первой по счету, но первой определяющей картине — легендарном уже «Бумбараше».

Еще неизвестно как бы сложилась киносудьба этого парня «с колючим, чисто таганковским характером».

И вот с первого взлета до последнего Дашкевич и Золотухин не то что бы «тесно дружили» (а кто сейчас тесно дружит?), но были «поблизости» друг от друга…

— Владимир Сергеевич, вы же писали музыку к «Бумбарашу», и там же, на съемочной площадке видели день ото дня непростого 30-летнего Золотухина…

— О нем трудно говорить. С одной стороны, он принадлежит к плеяде великих артистов, вспыхнувших ярко в 70-е годы.

С другой стороны, есть у него роли, которые публика в массе своей не видела: самый гениальный его образ Федора Фомича Кузькина был в спектакле Театра на Таганке «Живой» (по повести Бориса Можаева). Это просто фейерверк. Я буквально влюбился в Валеру.

И после этого сделал всё, чтоб уговорить режиссера Николая Рашеева, приступающего к съемкам «Бумбараша», чтоб тот вызвал Золотухина на пробы.

— Я не знал, что благодаря вам…

— Ну в значительной степени я на Рашеева «нажал», потому что сочиняя музыку к «Бумбарашу», находился под впечатлением от «Живого». Кстати, спектакль органически схож — весь был построен на русских песнях, частушках, вся сцена была в макетах деревенских крестьянских домиков, — впечатление прелестное…

— Но ведь и Михаил Кононов пробовался на роль Бумбараша…

— Да, к тому же за несколько лет до этого Кононов замечательно сыграл в фильме «В огне брода нет» (тоже о временах Гражданской войны). Но я имел влияние на Рашеева (ему страшно нравилась моя музыка к спектаклю Театра на Таганке «Господин Мокинпотт», Рашеев даже снимал «Бумбараша» под эту самую музыку).

Так что использовал всё свое обаяние, чтобы шансы Золотухина превзошли шансы Кононова. И мне это удалось. Дело в том, что это была моя, по существу, первая картина, — и вел я себя куда более свободно, чем потом, когда понял, что композитору неполезно вмешиваться в дела режиссера. Но здесь это получилось.

— Где проходили съемки?

— В Каневе, на Украине. Город на Днепре. Туда мы отправились с Юлием Кимом (автор стихов к песням Бумбараша), буквально спасаясь от лап КГБ. Просто сбежали из Москвы. Юлик же проходил как участник процесса 1972-73 гг. о правозащитных «Хрониках текущих событий» (суд над Петром Якиром и Виктором Красиным).

И «Бумбараш» в какой-то степени спас Юлика: потому что на следующий день после выхода фильма появилась статья Тимура Гайдара о «Бумбараше», где нас всех хвалили как только можно… И против этого КГБ идти уже не могло. В титрах же Ким значится под псевдонимом «Ю.

Михайлов»: в то время ни одна съемочная группа не могла сотрудничать с могучим диссидентом Кимом под его настоящей фамилией.

— Там же, в Каневе вы и сочини песню «Ходят кони»?

— Ну да, причем сочиняли мы ее для Юрия Смирнова (известный ныне артист Театра на Таганке), он играл роль злодея Гаврилы, — так вот эта песня должна была немного смягчить его злодейскую сущность. Но пришел Золотухин, послушал и сказал, что песня будет его… сразу отобрал у Смирнова.

Ходят кони над рекою,

Ищут кони водопою,

А… к речке не идут,

Больно берег крут.

Ни ложбиночки пологой,

Ни тропиночки убогой,

Как… как же коням быть?

Кони хочут пить.

Вот и прыгнул конь буланой

С этой кручи окаянной,

А… синяя река

Больно глубока.

— Золотухин был очень музыкален по сути своей?

— Невероятно музыкален! Он же окончил музыкальное отделение в ГИТИСе, в общем, был профессиональным музыкантом с ярким стилем.

— В общении легок?

— Сложен. Человек непростой. Обладал по-таганковски разбойничьим темпераментом. Никогда нельзя было знать, что от него ожидать…

— А в чем это проявлялось?

— Мог быть резким. Ну резковатым. Любил проверять людей на вшивость. Да. В разговоре с ним надо было ему соответствовать. Такая натура: если чувствовал по отношению к себе фальшь и неестественность, — не прощал. Становился колючим. Очень. Можно было всего в этот момент от него ждать. Но с нами он дружил.

Песня «Ходят кони» (и другие) ему очень нравилась, поэтому мы попали в группу его, — не то что любимцев, — но людей, которых он уважал. Меня он подчеркнуто уважал, а перед Юликом преклонялся. Мы, конечно, провели на Днепре много веселых деньков… нельзя сказать, что это была дружба: Валера был скуп на дружеские проявления.

Он несколько боялся…

— Чего боялся?

— Ну он получил всенародную известность после «Бумбараша», и он боялся чрезмерного энтузиазма, с которым его принимали люди. Но с нами, повторяю, у него сложились совершенно равноправные отношения.

В конце 70-х Игорь Масленников снимал фильм «Ярославна, королева Франции», и я очень уговаривал Игоря Федоровича взять Золотухина на роль монаха, влюбленного в Анну. Но Масленников — любитель чисто классических типажей — сказал, что «лицо Золотухина на лицо монаха непохоже».

Зато все песни, которые мы к «Ярославне» с Кимом написали, за кадром исполняли Камбурова, Боярский и Золотухин. Замечательно он спел!

— А впоследствии?

— Мы с ним часто на концертах выступали. Аккомпанировал ему. Был даже хулиганский эпизод, когда выступая в Ленинграде в большом зале, я вышел на сцену в совершенно нетрезвом состоянии. Мы с Золотухиным спели песню «19 октября»:

На пороге наших дней

Неизбежно мы встречаем,

Узнаем и обнимаем

Наших истинных друзей.

…Доиграл я заплетающимися пальцами. Валера потом меня очень ругал. Но, как говорится, из песни слова не выкинешь.

— Его киношная биография подарила нам разные образы — и Моцарт в «Маленьких трагедиях», и Филька в «Царе, который арапа женил»…

— Нет, он актер совершенно грандиозный! Находил в каждой роли свою особую, поразительную краску. Это фирменный стиль Золотухина, его ни с кем не перепутаешь… Так, как играл Валера — это было всегда очень ярко, народно и по-таганкински. Он — один из тех, кто пронес ТАГАНКИНСКИЙ стиль до конца.

И последние годы мы с ним пересекались: Ансамбль Покровского поставил мой «Солдатский реквием» — это литургия для симфонического оркестра, хора и группы народных инструментов. Целая музыкальная эпопея. Валера очень способствовал тому, чтобы этот спектакль был сыгран в Театре на Таганке.

Я его просил принять хоть какое-нибудь участие в этом «Реквиеме», но он уже себе не мог этого позволить — был директором…

— Досталась ему жестокая долюшка взять на себя ответственность за «Таганку» последнего года.

Читайте также:  Ты чья? страшилка про музыкальную школу! творчество наших читателей.

— Это всё было для него очень непросто. Очень. После Любимова, после всех этих скандалов… он, конечно, понимал, что кроме него некому сохранять театр. Во всяком случае, он достойно провел этот год.

— С Эфросом неуместно проводить параллели, хотя того тоже съела «Таганка»…

— Но должен сказать, что Валера был одним из немногих, кто с Анатолием Васильевичем нашел очень лояльный стиль общения. Не смешался с общей массой.

— А он вообще не смешивался с общей массой.

— Он всегда был сам по себе. За это его и выделял Высоцкий. Понимал, что Золотухин — это «свой среди чужих и чужой среди своих». Этот стиль всегда в нем сохранялся. И биография Валеры была такой непростой, такой, подчас, жестокой, что выдерживать всё это было трудно.

— Смерть сына… и многое еще что.

— Конечно. Мог бы еще жить. Мог. Да и в хорошей форме он был всегда… до последнего этапа. Я Валере кланяюсь в пояс. И то, что он сыграл в «Бумбараше», и для меня было потрясающим везением. Мир его праху. И огромное преклонение перед его великим талантом.

Источник: https://nabiraem.ru/blogs/press/93682/

Дашкевич о Золотухине: «Валера любил проверять людей на вшивость»

Известный композитор Владимир Дашкевич способствовал тому, чтобы Валерий Золотухин получил роль в своей пусть не первой по счету, но первой определяющей картине — легендарном уже «Бумбараше».

Еще неизвестно как бы сложилась киносудьба этого парня «с колючим, чисто таганковским характером».

И вот с первого взлета до последнего Дашкевич и Золотухин не то что бы «тесно дружили» (а кто сейчас тесно дружит?), но были «поблизости» друг от друга…

Известный композитор Владимир Дашкевич способствовал тому, чтобы Валерий Золотухин получил роль в своей пусть не первой по счету, но первой определяющей картине — легендарном уже «Бумбараше».

Еще неизвестно как бы сложилась киносудьба этого парня «с колючим, чисто таганковским характером».

И вот с первого взлета до последнего Дашкевич и Золотухин не то что бы «тесно дружили» (а кто сейчас тесно дружит?), но были «поблизости» друг от друга…

— Владимир Сергеевич, вы же писали музыку к «Бумбарашу», и там же, на съемочной площадке видели день ото дня непростого 30-летнего Золотухина…

— О нем трудно говорить. С одной стороны, он принадлежит к плеяде великих артистов, вспыхнувших ярко в 70-е годы.

С другой стороны, есть у него роли, которые публика в массе своей не видела: самый гениальный его образ Федора Фомича Кузькина был в спектакле Театра на Таганке «Живой» (по повести Бориса Можаева). Это просто фейерверк. Я буквально влюбился в Валеру.

И после этого сделал всё, чтоб уговорить режиссера Николая Рашеева, приступающего к съемкам «Бумбараша», чтоб тот вызвал Золотухина на пробы.

— Я не знал, что благодаря вам…

— Ну в значительной степени я на Рашеева «нажал», потому что сочиняя музыку к «Бумбарашу», находился под впечатлением от «Живого». Кстати, спектакль органически схож — весь был построен на русских песнях, частушках, вся сцена была в макетах деревенских крестьянских домиков, — впечатление прелестное…

— Но ведь и Михаил Кононов пробовался на роль Бумбараша…

— Да, к тому же за несколько лет до этого Кононов замечательно сыграл в фильме «В огне брода нет» (тоже о временах Гражданской войны). Но я имел влияние на Рашеева (ему страшно нравилась моя музыка к спектаклю Театра на Таганке «Господин Мокинпотт», Рашеев даже снимал «Бумбараша» под эту самую музыку).

Так что использовал всё свое обаяние, чтобы шансы Золотухина превзошли шансы Кононова. И мне это удалось. Дело в том, что это была моя, по существу, первая картина, — и вел я себя куда более свободно, чем потом, когда понял, что композитору неполезно вмешиваться в дела режиссера. Но здесь это получилось.

— Где проходили съемки?

— В Каневе, на Украине. Город на Днепре. Туда мы отправились с Юлием Кимом (автор стихов к песням Бумбараша), буквально спасаясь от лап КГБ. Просто сбежали из Москвы. Юлик же проходил как участник процесса 1972-73 гг. о правозащитных «Хрониках текущих событий» (суд над Петром Якиром и Виктором Красиным).

И «Бумбараш» в какой-то степени спас Юлика: потому что на следующий день после выхода фильма появилась статья Тимура Гайдара о «Бумбараше», где нас всех хвалили как только можно… И против этого КГБ идти уже не могло. В титрах же Ким значится под псевдонимом «Ю.

Михайлов»: в то время ни одна съемочная группа не могла сотрудничать с могучим диссидентом Кимом под его настоящей фамилией.

— Там же, в Каневе вы и сочини песню «Ходят кони»?

— Ну да, причем сочиняли мы ее для Юрия Смирнова (известный ныне артист Театра на Таганке), он играл роль злодея Гаврилы, — так вот эта песня должна была немного смягчить его злодейскую сущность. Но пришел Золотухин, послушал и сказал, что песня будет его… сразу отобрал у Смирнова.

Ходят кони над рекою,

Ищут кони водопою,

А… к речке не идут,

Больно берег крут.

Ни ложбиночки пологой,

Ни тропиночки убогой,

Как… как же коням быть?

Кони хочут пить.

Вот и прыгнул конь буланой

С этой кручи окаянной,

А… синяя река

Больно глубока.

— Золотухин был очень музыкален по сути своей?

— Невероятно музыкален! Он же окончил музыкальное отделение в ГИТИСе, в общем, был профессиональным музыкантом с ярким стилем.

— В общении легок?

— Сложен. Человек непростой. Обладал по-таганковски разбойничьим темпераментом. Никогда нельзя было знать, что от него ожидать…

— А в чем это проявлялось?

— Мог быть резким. Ну резковатым. Любил проверять людей на вшивость. Да. В разговоре с ним надо было ему соответствовать. Такая натура: если чувствовал по отношению к себе фальшь и неестественность, — не прощал. Становился колючим. Очень. Можно было всего в этот момент от него ждать. Но с нами он дружил.

Песня «Ходят кони» (и другие) ему очень нравилась, поэтому мы попали в группу его, — не то что любимцев, — но людей, которых он уважал. Меня он подчеркнуто уважал, а перед Юликом преклонялся. Мы, конечно, провели на Днепре много веселых деньков… нельзя сказать, что это была дружба: Валера был скуп на дружеские проявления.

Он несколько боялся…

— Чего боялся?

— Ну он получил всенародную известность после «Бумбараша», и он боялся чрезмерного энтузиазма, с которым его принимали люди. Но с нами, повторяю, у него сложились совершенно равноправные отношения.

В конце 70-х Игорь Масленников снимал фильм «Ярославна, королева Франции», и я очень уговаривал Игоря Федоровича взять Золотухина на роль монаха, влюбленного в Анну. Но Масленников — любитель чисто классических типажей — сказал, что «лицо Золотухина на лицо монаха непохоже».

Зато все песни, которые мы к «Ярославне» с Кимом написали, за кадром исполняли Камбурова, Боярский и Золотухин. Замечательно он спел!

— А впоследствии?

— Мы с ним часто на концертах выступали. Аккомпанировал ему. Был даже хулиганский эпизод, когда выступая в Ленинграде в большом зале, я вышел на сцену в совершенно нетрезвом состоянии. Мы с Золотухиным спели песню «19 октября»:

На пороге наших дней

Неизбежно мы встречаем,

Узнаем и обнимаем

Наших истинных друзей.

…Доиграл я заплетающимися пальцами. Валера потом меня очень ругал. Но, как говорится, из песни слова не выкинешь.

— Его киношная биография подарила нам разные образы — и Моцарт в «Маленьких трагедиях», и Филька в «Царе, который арапа женил»…

— Нет, он актер совершенно грандиозный! Находил в каждой роли свою особую, поразительную краску. Это фирменный стиль Золотухина, его ни с кем не перепутаешь… Так, как играл Валера — это было всегда очень ярко, народно и по-таганкински. Он — один из тех, кто пронес ТАГАНКИНСКИЙ стиль до конца.

И последние годы мы с ним пересекались: Ансамбль Покровского поставил мой «Солдатский реквием» — это литургия для симфонического оркестра, хора и группы народных инструментов. Целая музыкальная эпопея. Валера очень способствовал тому, чтобы этот спектакль был сыгран в Театре на Таганке.

Я его просил принять хоть какое-нибудь участие в этом «Реквиеме», но он уже себе не мог этого позволить — был директором…

— Досталась ему жестокая долюшка взять на себя ответственность за «Таганку» последнего года.

— Это всё было для него очень непросто. Очень. После Любимова, после всех этих скандалов… он, конечно, понимал, что кроме него некому сохранять театр. Во всяком случае, он достойно провел этот год.

— С Эфросом неуместно проводить параллели, хотя того тоже съела «Таганка»…

— Но должен сказать, что Валера был одним из немногих, кто с Анатолием Васильевичем нашел очень лояльный стиль общения. Не смешался с общей массой.

— А он вообще не смешивался с общей массой.

— Он всегда был сам по себе. За это его и выделял Высоцкий. Понимал, что Золотухин — это «свой среди чужих и чужой среди своих». Этот стиль всегда в нем сохранялся. И биография Валеры была такой непростой, такой, подчас, жестокой, что выдерживать всё это было трудно.

— Смерть сына… и многое еще что.

— Конечно. Мог бы еще жить. Мог. Да и в хорошей форме он был всегда… до последнего этапа. Я Валере кланяюсь в пояс. И то, что он сыграл в «Бумбараше», и для меня было потрясающим везением. Мир его праху. И огромное преклонение перед его великим талантом.

Источник: mk.ru

Источник: http://ilmeny.org.ru/30961-dashkevich-o-zolotuhine-valera-lyubil-proveryat-lyudey-na-vshivost.html

Ссылка на основную публикацию
Adblock
detector